Антон Лещинський
Типические персонажи религии
и их ролевая классификация
Предлагаемый здесь дискурс рассматривает не столько сам феномен религии, сколько его динамику; и, поскольку динамика – это всегда процесс, то речь пойдёт о живых факторах этого процесса, то есть, о его участниках. Далее мы будем именовать их «типическими персонажами религии». Именно «типическими», потому что у каждого из них есть ряд особых, присущих именно им признаков и свойств. Эти персонажи играют чётко определённые роли в процессе под названием «религия», и эти роли определённым же образом связаны меж собой в развертывании этого процесса. И сами персонажи, и их роли поддаются описанию и классификации; и поскольку именно роль этих персонажей в религии выступает здесь критерием, то их классификацию следует обозначить как ролевую. Однако, перед тем, как приступить к описанию этой классификации, необходимо прояснить выбранный нами дискурс феномена религии, чтобы логика связи упомянутых персонажей с религией стала понятной.
Итак, религия рассматривается здесь прежде всего как тип практического мировоззрения, который объединяет в себе комплекс идеологем и практик – социальных и поведенческих. Для большего акцентирования подчеркнём, что упомянутые идеи и практики тесно меж собой связаны; более того, идеологические установки определяют природу практики. Отсюда, критериями в предложенной здесь классификации типических персонажей религии будут тип их привязки к феномену религии, а также их практическая роль в религии, выраженная через деятельность. Само же развёртывание классификации будет дано в нисходящем порядке.
Для прояснения специфики этих персонажей нам придётся использовать термины из лексиконов феноменологии религии, философской антропологии и популярной психологии. Необходимость обращения к этой терминологии объясняется тем, что категориальный аппарат этих дисциплин является наиболее пригодным для избранного нами дискурса. Феноменология религии, едва ли не единственная из дисциплин академического религиоведения, обозначает специфическую область религии, где действуют два типовых персонажа религии, отыгрывающие важную (возможно даже ключевую) роль в феномене религии. Об этих персонажах речь пойдёт ниже; касательно же упомянутой области скажем только, что в ней религия выходит за рамки чисто социального явления и предстаёт как особый феномен, относящийся к сфере мышления и психических состояний. Для определения этой области феноменология религии использует термин «сакральное», привнесённый в лексикон феноменологии религии Рудольфом Отто и развитый Мирчей Элиаде. Мы, однако, не станем углубляться в анализ феноменологического учения о сакральном, поскольку такой анализ не связан с темой этой статьи; вместо этого для прояснения контекстов темы используем иллюстративную схему современных киевских религиоведов Виталия Хромца и Александры Дзюбы. Согласно этих авторов, феноменологическая иллюстрация процесса появления и развёртывания религии выглядит следующим образом: а) человек, вступая во взаимодействие со сферой «сакрального», обретает специфический опыт («опыт сакрального» по терминологии Элиаде). Затем б) сознание такого человека обрабатывает и интерпретирует этот опыт, благодаря чему в нём формируется представление о системе ценностей, в которой «сакральное» занимает главенствующее положение. В следующей фазе осмысления уже сформировавшейся системы ценностей и природы «сакрального» происходит формирование системы мировоззренческих установок, которые находят своё выражение в формах теории (вероучении) и практики (культа).
Вышеописанная феноменологическая модель использована нами здесь в качестве отправной точки предложенной ролевой классификации, поскольку одним из её критериев выступает форма связи типичного персонажа религии с «сакральным» и его участие в сфере того или иного структурного элемента религии.
Терминология философской антропологии и психологии играют в предложенной нами классификационной модели вспомогательную роль. Из категориальной базы первой дисциплины для нас является важным определение человека как «носителя двух программ – биологической и социальной». Это определение необходимо здесь для более точного понимания специфики и особенностей природы определённых типических персонажей. Наконец, категории из лексикона популярной психологии играют в нашем дискурсе важную роль, поскольку религия в нём рассматривается прежде всего как явление, имеющее непосредственное отношение к человеческим сознанию и поведению. Психологические категории также нужны здесь для того, чтобы установить связь между собственно научным и феноменологическим взглядами на религию и её фигурантов; без такой связи наш дискурс выглядел бы, в лучшем случае, как философская схема и не мог бы полностью претендовать на название научного.
Итак, перед тем, как перейти непосредственно к классификации, напомним опять, что религия рассматривается в ней прежде всего как динамический процесс. В этом процессе участвуют типические персонажи, которые отыгрывают в нём определённую роль, причём этой ролью определяется их отношение к центральной составляющей («сакральному») и вторичным составляющим феномена религии, а также их место в этом феномене и специфика их ключевой деятельности в его рамках.
Первое место в предлагаемой нами классификации принадлежит сразу двум типическим персонажам: «мистику» и «пророку». Грубо говоря, оба эти типа являются этакими «детьми индиго» от религии. Их исключительность состоит в
а) чёткой ориентации на прямую связь с тем, что определяется феноменологией религии как «сакральное» и
б) бросании ради этой связи вызова тому образу человеческого существа, в котором человек, говоря языком философской антропологии, выступает только как носитель биологических и социальных программ.
Последнее особо характерно для «мистика»; этому персонажу свойственно утверждение, что человек является чем-то большим, чем-то, причастным к «высшей», «сакральной» реальности. Также для мистика характерны отказ от ряда социальных и биологических ролей (например, таких, как продолжатель рода, семьянин, правитель и т. п.) и использование экстремальных практик для обретения и фиксации личной связи с «сакральным». Роль обоих персонажей – «мистика» и «пророка» – состоит в репрезентации «сакральной» реальности и оба они, говоря языком М.Элиаде, выступают в потому «иерофантами» в феномене религии. Единственная разница между ними состоит в их «направленности». «Мистик» стремится к приближению к сакральному и потому направлен «от мира», тогда как «пророк» пытается раскрыть «сакральное» широкой массе (племени, народу или человечеству в целом), и поэтому направлен «к миру». Для обоих «сакральное» является безоговорочной ценностью, прямо связанной с самоё их жизнью, выполняющей в ней единственную значимую роль – такую, перед лицом которой всё остальное попросту теряет смысл. «Сакральное» не есть для «пророка»/«мистика» абстрактной, умозрительной идеей; оно является для них реальностью, прямой и безусловной. Религия для них – это способ жизни, постоянный и живой процесс взаимодействия их личностей с «миром сакрального».
Ступенью ниже находится другой персонаж – «теолог», он же религиозный мыслитель. Для него «сфера сакрального» – прежде всего умозрительная идеологема, а религия воспринимается им прежде всего как комплекс идей. Основная связь этого персонажа с религией реализуется в размышлениях об основных идеях исповедуемой им религии, об их нюансах и тому подобном. При этом, в отличии от философа, религиозный мыслитель в целом безоговорочно принимает идеологические установки религии и провозглашает их исключительную ценность. Ролью «теолога» в религии является умозрительная рационализация и систематизация религиозной идеологии. Частенько этот персонаж выступает как комментатор идеологических результатов деятельности «мистика» или «пророка». Комментируя, он находит пути примирения их иррациональных по своей сути учений с логикой, а значит, исполняет вторичную (но не второстепенную!) роль в создании религиозного вероучения. С «мистиком» и «пророком» «теолога» объединяет исполнение мыслительных операций, в которых «сакральное» выступает главным объектом и предметом. Но если «мистик» и «пророк» являются прежде всего практиками, то «теолог» в первую голову – теоретик; и выполнение эксклюзивных мистических практик и чувство собственного призвания к некой чрезвычайной священной миссии ему в целом несвойственны.
Уровнем ниже находится «популяризатор», он же «проповедник». Как и «теолог», он безоговорочно признает ценность религии и её установлений, но воспринимает её не столько умозрительно, сколько эмоционально. Для «популяризатора» религия – это ценность, которой непременно следует поделиться со всеми остальными; распространение избранной им религии в массах является (в его глазах) безусловным благом. В чём-то «популяризатор» подобен «пророку», но между ними есть существенные отличия. Для «пророка» свойственно переживание своей «санкционированной высшими сферами» миссии; «проповедник», как правило, берёт на себя служение самовольно, без «санкции свыше», чисто из симпатии к религии и из горячего желания её распространения. Презентуя «опыт сакрального» в слове, «пророк» невольно выступает как творец вероучения; «проповедник» же в подавляющем большинстве случаев проповедует то, что было провозглашено до него, добавляя к этому собственные рефлексии. Таким образом, роль «проповедника» явно состоит в распространении религии (прежде всего в виде идеологии) и её укоренении в широких массах.
За «проповедником» в нисходящем порядке следует «администратор». Как и все вышеупомянутые персонажи, он признаёт исключительную и безоговорочную ценность религии, но делает это пассивно, не вдаваясь глубоко в тонкости религиозной идеологии (в отличие от «теолога») и воспринимая религию менее эмоционально (в отличие от «проповедника»). Его основная роль состоит в организации внутренней жизни религиозной общины, формировании в ней административной иерархии и исполнении административно-управленческих функций. Одной из сфер деятельности администратора также является сфера религиозной этики; именно этот персонаж принимает важное участие в создании конкретных правил религиозного поведения, как для всех членов общины, так и для её отдельных внутренних образований (священства, мирян и т.д.).
За «администратором» следует «ритуальный служитель». Как и предыдущий персонаж, он признаёт ценность религии пассивно и ему не свойственны ни погружение в дебри теологии ни эмоциональный энтузиазм «проповедника». Его связь с религией происходит через исполнение установленных ритуалов (инициаций, богослужений, радений, молебнов и т.п.). Его роль состоит в формализации культовой практики и в неукоснительном сохранении традиционной системы ритуалов – для современного и грядущих поколений последователей.
Замыкает эту галерею типических персонажей «мирянин». Ему свойственны неглубокое вовлечение в идейную сторону религии и пассивное участие в религиозных ритуалах. Его привязка к религии реализуется через пассивную же вовлечённость в комплекс религиозной традиции. Его роль состоит опять-таки в пассивной поддержке религиозной традиции через следование её установкам и поведенческим предписаниям. Несмотря на полную пассивность своей роли, «мирянин» (благодаря своему согласию следовать всему вышеописанному) способствует фиксации и поддержке религии в общине.
Итак, в религии, как в динамическом процессе, принимает участие ряд типических персонажей, играющих в нём определённые роли. Рассмотрение этих ролей, их место в религии и взаимоотношения меж собой может пролить свет на характер становления и развития феномена религии. Согласно избранного дискурса, схема этого становления должна выглядеть следующим образом:
А) Религия как феномен, касающийся человеческого сознания и поведения, скорее всего, берёт начало из некой экстремальной зоны сознания. Активными репрезентантами этой зоны являются два типических персонажа – «пророк» и «мистик». Действуя в вышеупомянутой зоне, они выдают «на-гора» опыт взаимодействия с ней – в слове и поведении. Деятельность этих персонажей формирует первичный пласт религии; по своей природе этот пласт наиболее близок к своему «источнику».
Б) Благодаря «теологу», происходит идейная адаптация иррационального первичного пласта к рациональному мышлению и его же идейная систематизация. На этом уровне к «первичному пласту религии» добавляется второй пласт, который, по сути, представляет философскую обработку мистического опыта одного из двух типов предыдущих персонажей.
В) Благодаря «проповеднику», чьими доминантами являются увлечённость религией и альтруистическое желание поделиться ею со всеми окружающими, религия получает распространение и дальнейшую идеологическую обработку, поскольку проповеднику ради успеха своей деятельности приходится адаптировать проповедуемые им идеи под сознание и представления своих слушателей.
Г) После распространения среди масс и возникновения общин последователей, религия, благодаря «администратору» получает дальнейшую систематизацию, на сей раз в области этики. Происходит создание системы, регулирующей поведение последователей и их взаимоотношения меж собой. И, поскольку всякая этика тяготеет к стабильности, то благодаря «администраторам» происходит также стабилизация и идейной сферы религии: возникают правила, указующие, как именно следует интерпретировать то или иное положение, или какую из трактовок этих положений надлежит считать правильной. На этом этапе идеология религии становится более статичной.
Д) Благодаря «ритуальному служителю», религия в практической сфере обретает систему ритуалов; также возникает сложный канон ритуальной традиции. На этом этапе переход религии от своей иррациональной первичной формы до формы традиции завершается.
Е) Наконец, благодаря «мирянам», эта традиция получает дополнительную, пассивную поддержку, которая обеспечивает её сохранение во времени.
Продемонстрировав ролевую классификацию основных типических персонажей религии, автор этой статьи, тем не менее, признаёт некоторою «идеальность» этой схемы. Ясное дело, что в реальности тот или другой религиозный деятель может исполнять сразу несколько ролей – например, быть мистиком (пророком) теологом и проповедником в одном лице или соединять роли теолога, администратора и ритуального служителя. Однако, при попытке определить тип религиозного деятеля, его места и роли в той или иной религии, предложенная здесь классификация может оказаться пригодной, так как среди прочих ролей у каждого религиозного деятеля всегда есть одна, доминирующая над остальными, роль. И именно по этой доминирующей роли и должна, по нашему мнению, происходить идентификация типа религиозного деятеля.
Что же касается упомянутой автором «экстремальной сферы человеческого сознания», то автор просит читателей считать утверждение её существования его собственным гипотетическим допущением, а не прямой научной констатацией. Следует признать, что академическое религиоведение сегодня не располагает чёткими и безусловными данными об однозначном существовании некой реальной «потусторонней силы», которая бы стояла за появлением феномена религии. Вопрос о том, является ли «сакральное» сферой объективно реальной или только мыслимой, остаётся в современном религиоведении открытым. Однако, исторические фигуры определённых религиозных деятелей[1], факты их биографий, схожесть их поведения, мотивации и практических методов непрямо дают повод для выдвижения гипотезы о существовании специфической сферы сознания, находящейся за гранью обычных социальных и биологических измерений человеческой жизнедеятельности. Взаимодействие этой сферы с человеческой психикой (или, уместнее будет сказать – мышлением?) запускает особый психологический процесс, продуктом которого и является феномен религии. Но, в конце концов, природа вышеупомянутой сферы и её особенности является полем, требующим отдельного скрупулёзного исследования, и выходит за рамки данной статьи.
Ссылки:
[1] Таких как Антоний Великий, Франциск Ассизский, Григорий Палама, «Майстер» Экхарт, «старец Досифей», Жанна д’Арк, Миларепа, Тилопа, Марпа, Баал Шем Тов, Шри Чайтанья, Шри Рамана Махарши, Джидду Кришнамурти, Ошо и многих других.
«Per Aspera» 